В начале войны Николай Павлович Скрябин (1925 г.р.) работал токарем на Нововятском механическом заводе, который выпускал гранаты. Рвался на фронт, но получилось уйти в армию добровольцем только в 1943-м. Сначала возраст был недостаточный, потом – начальство не отпускало.

Потом вырвался-таки, просился в лётное училище, а отправили в Львовское пехотное (эвакуированное в Киров). Там за 4 месяца прошёл ускоренную подготовку и, недоучившись, без звания, прямо в курсантских погонах – оказался на фронте. Там командир 1 батальона 262-го стрелкового полка сразу же, после краткой беседы, вручил ему взвод ПТР и звание сержанта.

Все вторые номера были новобранцами из Средней Азии. Ох, и пришлось же намучиться с ними, вспоминает Николай Павлович: все как один – трусливые и хитроумные. Если одного ранят - все кучкуются вокруг него и толпой несут в тыл. Вот, предположим ты первый номер, тебе заряжать надо, а его нет: смылся. Постоянно пропадали куда-то во время боя.

Зато на кухне – в первых рядах:

Окоп для стрельбы рыли 2 м длиной, и узкий, в полметра всего где-то: если танк заметит тебя, то не замажет в таком узком окопе никак. Он либо не осыпается, либо осыплется так, что ты вылезешь из этой земли свободно. А два метра длина - чтоб ружьё положить, если уже деваться некуда, и танк подошёл вплотную. Чтоб ружьё положить и самому укрыться.

Какие уязвимые места у танков старались поражать из противотанкового ружья? Что в лоб, что по лбу - стрелять бесполезно, там не пробьёшь. Самое уязвимое место - это задок, моторное отделение. Там же бензопроводы, маслопроводы – что-то да воспламенится.

Уязвимые места также - борт и гусеница. Но гусеница - это если в палец попадёшь, только тогда гусеница разваливается. А так - дырку сделаешь и всё, танк не остановить этим.

Уже на фронте, не в училище (там такому не учат) выработалась следующая тактика. Во взводе пятнадцать противотанковых ружей. Выбираешь из них человек трёх лучших стрелков. Остальных заставляешь бить из ПТР хоть в лоб, но обязательно метясь по смотровой щели, триплексу.

У немецкого механика-водителя, когда пуля ударяется, получается вспышка как при сварке. Когда его начинают тревожить этими вспышками – он не выдерживает. Он начинает пытаться выйти из-под этого огня. Но стоит ему только повернуть, борт хотя бы немножко показать - вот тогда те трое лучших стрелков, которые ждут и его на мушке держат, начинают пытаться пробить его в борт.

Потому что только так и удавалось танк из ПТР подбить. Но доказать потом, что это ты подбил, не всегда получалось: артиллеристы зачастую сожжённые немецкие танки на себя записывали, отбирали у ПТРщиков.

Официально подтверждённых взводом Скрябина было уничтожено 8 танков. Из них - три лично его. Это за те несколько месяцев, что ему довелось повоевать до тяжелейшего ранения. За первый танк ему дали медаль «За Отвагу», а за два вторые, подбитые в одном бою - «Красную Звезду».

Первый танк он, вообще-то, подбил не из ПТР, а противотанковой гранатой, под Духовщиной Смоленской области.

Танк (это бы немецкий T-III) сразу загорелся. Потом – всё больше и больше дыма пошло, и оттуда начинали выскакивать. Но, если уж танк остановился, так тут, как говорят, как волки на них охотятся, стараются срезать очередью – замечает Николай Павлович. Но танкистам деваться некуда - быстрее выскакивай или испечёшься.

⚡Больше таких историй можно читать в моём Телеграм-канале: https://t.me/two_wars

Второй и третий подбил в одном бою, из ПТР, оба в борт, метров с четырёхсот. Позиция попалась выгодная - лучше некуда; они шли, где чуть ниже местность, а у Скрябина была повыше местность. Второй сразу дымок пустил и остановился. А по третьему - выстрела 3-4 сделал.

Далее продолжить свой боевой счёт уже не довелось. Вскоре Николай Павлович получил тяжёлое ранение. Пуля вошла под затылок, а вышла из щеки, разорвав её и язык в лохмотья. А потом, когда уже лежал – «поймал» ещё несколько осколков, в том числе и в голову.

После двух полевых госпиталей попал в тыловой госпиталь в Калинине. Долго не имел ориентации в пространстве - мозжечок был повреждён. То есть, не ощущал, сидит он или лежит, где пол, а где потолок.

Месяцев через пять попал в Горький, в специальный черепной госпиталь к профессору Братале. Жена его была начальником госпиталя, и сразу сказала: «Вот твой экземпляр». У профессора работа была по повреждениям мозжечка, но до войны таких больных особенно негде было взять. А тут – он осмотрел, и сразу в операционную.

Благодаря его профессионализму, Николай Павлович выкарабкался, и в мае 1944 года был комиссован по инвалидности.

Это Владимир «Две Войны». У меня есть Одноклассники, Телеграмм. Пишите своё мнение! Порадуйте меня лайком